Вера Фролова: праздничная и жизнеутверждающая

Людмила Пахомова

Выставка Веры Фроловой «Пришёл праздник», которая в настоящее время экспонируется в Музее современного этноискусства Елабужского государственного музея-заповедника, символична по своему названию для всего творчества уфимской художницы.

Праздник у нас обычно ассоциируется с радостью. Так вот именно радостью и наполнены её произведения: радостью труда, семейной жизни, радостью встреч с людьми, природой, Богом, радостью открытия чего-то нового, радостью творчества и, конечно, праздников — национальных, светских, религиозных.

Жанровое и сюжетное разнообразие, яркая многоцветная палитра, смелое, уверенное письмо, невероятная работоспособность — вот основные черты, характерные для её творчества. Художники, пришедшие и приехавшие на её вернисаж из Елабуги и Набережных Челнов, в один голос говорили о мощной энергетике, которую излучают её живописные работы.

Представлена на выставке и графика — 23 портрета из серии «Лица Салаватии», выполненные масляной пастелью. Среди них — русские, башкиры, чуваши в своих национальных одеждах, часть из которых сохранилась ещё со времён их бабушек и прабабушек. В их числе — костюм невесты Рязанской губернии конца XIX века и праздничный костюм молодой крестьянки Орловской губернии XX века. Все эти портреты были созданы художницей в прошлом году. Этим же годом датированы натюрморты «Пасха», «Яблочный Спас», «Медовый Спас», окончание нескольких полотен из серии «Праздник гуся» и ряд других работ.

Многие художники пишут автопортреты и портреты своих близких. Что касается Веры Фроловой, то она нередко изображает дочь, сына, мужа и себя в сюжетных работах. Их в экспозиции более десяти: «Моё счастье!», «Диана с арбузом», «Большое счастье маленького мальчика», «Дерево детства», «Ягодка», «Черёмуха», «Моё солнышко» и другие. Экскурсии, которые проводила по выставке художница во время открытия и на следующий день после того, как дала мастер-класс по основам цветоведения, были наполнены интересными историями о героях картин, о том, как рождался замысел того или иного произведения, и многом другом.

Рассказывая, например, о живописном полотне «Игра с маленьким утятами» Вера Фролова призналась, что изображённым на нём двум весёлым девчушкам довелось играть дома с жёлтыми пушистыми птичками в довольно трудное время. Их расположенную в глухомани среди гор деревню буквально за сутки затопило так, что в течение нескольких дней не было никакой возможности выйти из дома. Вот и забавлялись две сестры утятами, которых успели спасти. Этих девочек воспитывает удочерившая их бабушка. Когда художница предложила им подняться на гору, чтобы сделать красивую фотосессию, то была поражена, как хорошо они знают все встречавшиеся по дороге травы. Причём не просто названия, а то, от каких болезней их применяют. Всему этому их научила бабушка.

Не менее интересным был рассказ о портрете под названием «Победа. Еникеев Абубакир Гиниатуллович». Этот ветеран Великой Отечественной войны вернулся с фронта в двадцать лет ослепшим. Но беда не сделала его беспомощным. Он стал учиться, создал сначала общество слепых, а затем предприятие, где работали инвалиды по зрению и которым он руководил долгие годы. Когда Вера пришла к нему домой, чтобы начать работать над портретом (а он был написан в 2015 году), то была просто поражена тем, что он всё делает сам без чьей-либо посторонней помощи. «Какую свою награду вы цените больше всего?» — спросила она его. Он молча приложил к груди крепкий мужской кулак, на который легла звезда ордена Славы. Именно таким и изобразила художница мужественного фронтовика.

Среди её героев нет отталкивающих фигур, все они как будто светятся изнутри. Возникает ощущение, будто она зажигает своим творческим горением всё, к чему прикасается.

Вера Фролова, без сомнения, очень яркая личность не только на небосклоне Республики Башкортостан. Думаем, нашим читателям будет интересно узнать о ней более подробно от неё самой в этом интервью, взятом в день открытия выставки «Пришёл праздник».

— Вера, расскажи, когда и как всё начиналось?

— В Ишинбае, где я родилась, была школа искусств, куда родители меня в детстве отдали заниматься хореографией. Там на первом этаже был концертный зал, на сцене которого мы постоянно выступали. Пройти в него можно было только через выставочный зал с картинами художников. Я постоянно на них заглядывалась, последняя забегала на сцену и дети, которые со мной учились, смеясь говорили: «Ну чего ты там всё время смотришь?» А я отвечала: «Я буду лучше рисовать».

В общем, стала настойчиво проситься у родителей в художественную школу, они в конце концов согласились при условии, если сдам вступительные экзамены и возьму с собой сестрёнку. Так мы вдвоём и отучились. Сестрёнка мечтала стать архитектором, но не смогла поступить и получила, как мама, профессию инженера.

А я хотела быть только художником, правда, вначале — конкретно иконописцем. Мне казалось, что это прямо моё. Дело в том, что параллельно с художественной я заканчивала воскресную школу, а в ней мы постоянно ставили какие-то сценки на религиозные сюжеты и приходилось оформлять большие пространства. Нам в храме освобождали помещение от лавочек, мы на полу клеили бумагу, рисовали церкви, дворцы, что-то ещё в зависимости от постановки. Словом, нам давали полную волю и было не страшно осваивать крупные форматы. Это были девяностые годы, у многих не хватало денег на то, чтобы пошить костюмы, купить что-то необходимое, и мы всё делали своими руками.

Когда встал выбор, куда поступать, моей заоблачной мечтой была Москва, учёба у Глазунова. Либо я хотела поступить в семинарию на иконопись, но мама была против. Родители настаивали на ближайшем к Ишинбаю училище в Стерлитамаке, но мой учитель встал в позу: «Нет, только в столицу, потому что ей нужно развиваться дальше». Так что училась я в Уфе, сначала в училище искусств, а потом в академии. И вновь параллельно в течение полутора лет занималась в иконописной мастерской, которую открыли при главном уфимском храме. Этот опыт мне пригодился, когда я стала писать на православную тематику, например, о крестных ходах с Табынской иконой Божьей Матери, в которые я сама ходила трижды.

— А вообще какие у тебя излюбленные темы и жанры?

— Больше всего, наверное, сюжетных работ и портретов. Военная тематика существенный раздел занимает. Как-то была очень большая серия с подсолнухами. Сначала меня просто цветок интересовал, писала обычные натюрморты или рисовала в полях. А потом стала создавать с ними какие-то образы. В результате получилась огромная выставка.

С определённого времени, точного года не вспомню, пошли в основном портреты. И хотя сейчас пишу разные работы, к ним всё равно постоянно обращаюсь. Я люблю читать людей по лицам, обожаю национальные костюмы. Особенно нравится, когда лицо и одежда совпадают и видно, что перед человек в своём родном, исконном, потому что бывают просто ряженые.

— Вот по этому поводу хочется сказать, кстати, о тебе самой. Мне кажется, что твоя сильная, пастозная манера письма, довольно крупные форматы полотен как-то очень хорошо подходят к твоей крепкой, статной фигуре. Откуда у тебя эта манера?

— Я не знаю, ни с кого не брала. Просто очень люблю работать мастихином, широкими кистями, люблю смешение, переливы красок. А работы могли быть и больше, просто размеры мастерской ограничены. Вообще моё творчество делится на две части. В мастерской я пишу маслом, а дома из-за детей не могу этого делать, поэтому работаю пастелью.

— Число твоих персональных выставок приближается к сорока. Такое количество просто поражает.

— Ну они же круглый год идут. И потом я не делаю выставки только в больших галереях типа вашей в Елабуге или, к примеру, в Доме национальностей в Москве. Я езжу по районам нашей республики, открываю выставки в детских библиотеках, в школах. Я считаю, что подрастающее поколение должно это видеть. Мне самой такого в детстве не хватало. Одно время нас обучали зарисовывать картины художников, которые находились в небольшой картинной галерее в Ишинбае. Мне это очень нравилось.

Многие художники не хотят подобным заниматься, для них это не статусно, а я считаю, что работы не должны храниться и пылиться в мастерской.

— Некоторые авторы сравнивают свои работы с детьми и говорят, что им трудно с ними расставаться. А как тебе?

— Мне — нет. Ещё в детстве учителя заложили мне мысль, что каждая работа находит своего покупателя, свой дом, музей. Какой смысл к ним привязываться? Во-первых, постоянно создаёшь что-то новое, а во-вторых, мы все когда-то пришли и уйдём. Единственно, когда в Елабугу отправила восемьдесят шесть работ (а раньше больше шестидесяти я не выставляла), то было ощущение, что уехала куда-то часть жизни (смеётся). Наверно, сутки я жила с этим чувством, а потом смотрю: свободные холсты, недоделанные и недописанные работы… И всё пошло своим чередом. Тем более что я обычно веду параллельно сразу несколько работ.

— Самым трудоёмким произведением был, наверное, триптих «Бессмертный полк»?

— Да, от начала и до его окончания прошло больше года. Изображение не привязано к какой-то конкретной местности. Это такой большой собирательный образ, своеобразная дань нашим предкам. У меня оба деда воевали в Великую Отечественную войну. Сама я не раз ходила в бессмертный полк в разных городах — в Октябрьском, Ишинбае, Салавате, Уфе. В центральной части триптиха отражена атмосфера, характерная для Дня Победы. Кто-то встречает его с песнями, а кто-то слезами на глазах. Моё поколение ещё застало время, когда на праздник приходили фронтовики. На переднем плане я изобразила тех, кого можно было увидеть во время парада на Красной площади. Здесь есть и наши башкирские ветераны, и лица моих родных, друзей, знакомых. Я постаралась представить людей разных национальностей, военных различных родов войск.

В левой части триптиха под названием «Памяти предков» можно увидеть фотографии фронтовиков. Я бросила клич через интернет и мне наприсылали их из самых разных мест. Правая часть — «Река памяти» — изображает акцию «Кораблик Победы», которую придумала маленькая девочка, а подхватили и проводят в тех местах, где есть открытая вода. Все три части работы объединены летящими журавлями. Этот образ родился благодаря известной песне, где есть такие слова:

— Кроме творчества ты занимаешься преподавательской работой. Что, на твой взгляд, самое важное в этом деле?

— Лично для меня важен тот педагог, который сам постоянно обучается и предаёт эти знания детям. Они же бегут впереди планеты всей. И им скучно с теми, кто строит свою работу только на полученных когда-то базовых основах. Чтобы идти с ними в ногу, понимать их мышление, ты должен смотреть те же мультики и фильмы, читать те же книжки. Они хотят знать о новых веяниях, новых направлениях.

Поэтому, когда я езжу на различные художественные проекты, где все друг у друга учатся, и сама бываю от чего-то в восторге, то обязательно показываю это детям и вижу, как им интересно. У меня есть отдельный урок по основам стилизации на примере составления карт районов республики, где я рассказываю, что у нас в Башкирии есть и пещеры, и наскальные рисунки, и реликтовые виды растений, есть свои пирамиды, менигры и многое другое. Они просто в изумление приходят.

— Природные достопримечательности вашей республики можно увидеть и на твоих работах.

— В первую очередь это Мурадымовское ущелье — одно из самых красивых мест. В пандемию все отдыхали там. К слову, хочу сказать, что в моих пейзажных композициях нет ощущения большой глубины. Я специально выстраиваю перспективу таким образом, чтобы это больше напоминало ковёр, с которым в доме тепло и уютно.

Остаётся добавить, что Вера Фролова не раз приезжала в Елабугу на Международный арт-симпозиум по современному искусству, так что дружба, которая её связывает с музеем-заповедником, позволяет надеяться на то, что мы ещё не раз увидим работы этой талантливой художницы.